Несколько лет назад в моей жизни случилось можно сказать одно неординарное событие.
В одном из сельских магазинов я стоял в очереди за продуктами, рассматривая витрину и ценники. Вдруг кто-то легонько подёргал меня за куртку. Опустив взгляд, я увидел маленькую девочку лет пяти. Присев на корточки, я ласково спросил:
— Здравствуй маленькая! Что у тебя случилось?
В это время из очереди к нам повернулась молодая худенькая женщина, и мягко сказала:
— Катюша, не приставай к дедушке.
Но девочка уже крепко держала мою руку своими теплыми ладошками. Я успокоил молодую женщину:
— Все нормально, не переживайте.
Девочка доверчиво смотрела на меня, не отводя взгляд. Я также ласково спросил:
— Катенька, что у тебя случилось? Расскажи дедушке.
И девочка, сильно волнуясь, сбивчиво поведала, что у них в садике завтра утренник, и каждая девочка или мальчик должны привести своего дедушку, а у неё дедушки нет. На мгновенье Катя замерла, в погрустневших глазках заблестели слёзы.
— Вы придёте завтра ко мне в садик? — тихо спросила она.
Вопрос шокировал. В голове всё перемешалось, и я не знал, что делать и что говорить. На меня доверчиво, со своей бедой, смотрел ребенок, такой же, как мои маленькие внуки, и просил о помощи. В её взгляде было столько надежды и детской непосредственности, что я согласно кивнул, и сказал:
— Хорошо.
Думать в этот момент я был не способен. Да и времени на раздумье мне отпущено не было. Катина мама повернулась к нам, сказала извиняющимся тоном:
— Не слушайте её.
Но Катенька уже весело улыбалась, и бегала, то к маме, то ко мне.
Всё произошло очень быстро, и я даже не успел осознать, что у меня завтра загруженный день, депутатская сессия, лекция в подшефном классе, какие-то срочные поездки. Катя не оставила мне выбора, и в тот момент мне казалось, что главнее её просьбы ничего быть не может. О последствиях я не думал, попросив Катину маму подождать меня на улице.
Купив продукты, вышел из магазина и подошёл к стоявшим неподалеку моим новым знакомым. Молодая женщина пыталась отговорить меня от этой безумной затеи, но я уже дал Катеньке слово и отступать было поздно. Узнав где находится садик и когда начинается утренник, я пошёл к своей машине.
Вечером с работы пришла жена и я рассказал её об этой курьезной ситуации. Внимательно выслушав, она недоверчиво посмотрела на меня, покачав головой. Видимо женская логика выстраивала свою версию, и явно не в мою пользу. Но подумав, сказала:
— Ладно, делай как знаешь.
На следующие утро я отложил все дела, что-то перенёс, что-то отменил. Одел строгий костюм, рубашку, галстук и поехал в город, купить Катеньке мягкую игрушку и букет цветов. Я знал, что нужно для утренника, так как своих внуков у меня было уже много.
Первая мысль была купить Кате большую дорогую мягкую игрушку и огромный букет цветов, но поразмыслив, пришёл к выводу, что ситуация и так непонятная, а такие подарки будут выглядеть немного странно и некорректно. Ведь о Катеньке и её маме я ничего не знал. Поэтому купил средних размеров пушистую обезьянку и вполне приличный небольшой букет.
Ровно в 9-45 я был возле садика. Припарковав машину, подошёл к калитке. Катя с мамой уже ждали, невдалеке стоял скромно одетый худощавый парень и с интересом меня разглядывал. Раскинув руки, Катя побежала мне навстречу. Присев, я обнял ребенка. Неуверенным голосом Катенька спросила:
— Это мне? — показывая глазами на обезьянку.
Я ответил:
— Конечно тебе, а цветы воспитательнице.
— Как тебя зовут? — спросила Катя.
Я ответил, что зовут меня дедушка Миша.
В чистом и уютном дворике уже было много детей и взрослых, с праздничными костюмами в руках. Обычная детсадовская суета. Я заметно отличался от местных сельских жителей, и несколько пар женских глаз с интересом следили за мной и Катей. Всё это я успел заметить каким-то боковым зрением, потому-что в это время к нам уже подошла Катина мама и её молодой человек. Пожав друг другу руки, мы отправили Катю к подружкам, и начали взрослый серьезный разговор. Впрочем, говорила Катина мама, а мы слушали. Первым делом она опять извинилась за Катю и сказала, что не знает, как мы все будем выходить из этой непростой ситуации. Дело в том, что у них с Катей начала налаживаться личная жизнь. Через несколько дней они уезжают к Серёжиным родителям и у Кати скоро будут свои дедушка и бабушка. Почему Катенька выбрала именно меня, она и не может даже предположить, так как девочка всегда сторонилась незнакомых людей, а вчера произошло что-то непонятное. Я внимательно слушал и вдруг отчетливо понял, что невольно вмешался в чью-то личную жизнь, и что одним неосторожным движением, жестом или словом, могу всё разрушить, поломать или испортить. Ведь благие намерения не всегда приводят к хорошему результату.
Катенька подбегала, что-то спрашивала, я что-то отвечал, поправляя на её голове большой красивый бант, но радужное настроение уже улетучилось. Ситуация была более чем серьезная. Но назад дороги не было.
Наконец, последовало приглашение на утренник. Катенька отдала обезьянку маме «подержать, пока она с дедушкой сходит на концерт». Взяв меня за руку, держа в другой руке цветы, Катя повела меня к группе дедушек и малышей. Миловидная воспитательница под звуки веселой музыки повела нас в помещение. Большой зал был нарядно украшен шарами и игрушками. Катя усадила меня в первый ряд, а сама бегала с другими детьми по залу, изредка, по-хозяйски, усаживаясь у меня на коленях. Доверчиво прижималась, что-то щебетала. Атмосфера детского праздника напомнила мне далекие времена, когда мои сыновья были ещё маленькими, и я также ходил на детские утренники. Сыновья давно выросли, обзавелись собственными детьми. Как-то сразу стало грустно.
Я огляделся. Интерес ко мне не ослабевал. Это было видно по работникам детского сада, и даже по взрослым сельским дедушкам. Ведь никто не знал кто я, как появился в Катиной жизни и что будет дальше. Тем более, что держался я уверенно и независимо.
Сельский глава открыл утренник, сказал простые и нужные слова. После аплодисментов, ведущая неожиданно сказала:
— А Катин дедушка не желает сказать пару слов?
Я спокойно ответил:
— Хорошо.
Посадил Катю на свой стул и вышел к микрофону. Также спокойно поздравил всех присутствующих с праздником, поблагодарил работников детсада за их благородный труд и пожелал участникам и гостям всех благ, здоровья и мирного неба. Сельский глава зачем-то пожал мне руку, а ведущая сказала, что теперь можно начинать праздник, и обратилась к Кате.
— Катюша, можешь забирать своего дедушку. Отведи его на место.
Эта фраза была в то время самой главной для этого маленького ребенка. Наконец Катя была как все, и даже лучше. Только её дедушке оказывали внимание, только её дедушка говорил в микрофон, только её дедушке хлопали присутствующие. Катя шла через зал гордо подняв голову, глазки блестели. Это был её триумф. Это была маленькая победа, может быть первая в её не сложившейся пока жизни.
Умом я понимал всё, что происходило вокруг, но на сердце было тревожно.
Концерт начался. Детки пели, плясали, читали стихи. Подошла Катина очередь, и она вышла на импровизированную сцену не по-детски серьезная.
Стихотворение предназначалось мне, это я понял сразу. И смотрела Катя только на меня, и читала тоже, только для меня. После заслуженных аплодисментов, села ко мне на колени и спросила:
— Понравилось?
Я ответил:
— Конечно понравилось.
Катя шепотом сказала, что они с мамой вчера весь вечер учили для меня это стихотворение.
Ситуация осложнялась, и начала заходить уже слишком далеко. На сердце становилось тревожнее и тревожнее. Сидевший на моих коленях маленький ребенок полностью включил меня в свою жизнь и не собирался отдавать кому-либо. Игра, казавшаяся ранее легкой и невинной, могла обернуться непредсказуемыми проблемами. Мысли в голове роились, наскакивая друг на друга: — Имел ли я право вмешиваться в чужую жизнь? — Что я сделал не так? — Где совершил ошибку? — Какие последствия будут для Кати и её мамы? — Что ответить, если спросят воспитатели или местные жители? — Как выйти из этой ситуации, не травмировав ребенка?
Вопросов было много. Ответов не было. Катя светилась счастьем. Детки пели и плясали. Взрослые аплодировали, всем было хорошо и весело. Но утренник заканчивался, и для меня близилась финальная развязка.
Ведущая поблагодарила всех присутствующих и объявила об окончании утренника. Под звуки музыки детки со своими дедушками пошли к выходу. Катенька не отпускала моей руки, держала крепко, даже слишком. Музыка играла. Мамы и бабушки разбирали своих внучат, делились впечатлениями.
Мы с Катей прошли к выходу. За калиткой, возле старенькой «девятки», стояла Катина мама и её молодой человек. На их лицах застыло ожидание чего-то непоправимого. Катенька свободной рукой взяла свою обезьянку, но мою руку не отпускала. Я уже принадлежал этой девочке и она не собиралась со мной расставаться. Попросила:
— Дедушка, возьми меня на руки.
Обняла крепко за шею, прижалась и притихла. В моем сердце что-то оборвалось, к горлу подкатил комок и стало так тягостно на душе, что передать словами невозможно. Время шло, все молчали. Катина мама тихо плакала, вытирая слезы смятым платком. Молодой человек нервно ходил возле машины. Притихшая Катя крепко держала меня за шею и иногда слегка вздрагивала. Я лихорадочно думал, но ничего существенного придумать не мог. Осознание своей вины перед этим маленьким, беззащитным ребёнком, разрывало меня изнутри, полностью заполняло мозг, лишало возможности думать и что-то предпринимать. Выручила Катя. Спросила:
— Дедушка, а ты придешь завтра забрать меня из садика?
Я облегченно вздохнул и сказал:
— Конечно. Завтра я обязательно к тебе приеду.
С тяжелым сердцем я посадил Катеньку на заднее сиденье «девятки», и отправился к своей машине. На полпути оглянулся. На стекле боковой двери увидел заплаканное детское личико и растопыренные ладошки. Эта картина навсегда врезалась в мою память.
Конечно, на следующий день я поехал вечером в детский садик, но Кати там уже не было. Заведующая сказала, что Катина мама забрала документы в связи с переменой места жительства.
Катеньку я больше не встречал, и ничего не знаю о её дальнейшей судьбе. Хочется верить, что у них с мамой всё хорошо, и Катенька вырастет прекрасным человеком.
Но старенькая «девятка» с прилипшим к стеклу заплаканным ребенком, часто всплывает в моей памяти. И почему-то щемит сердце от какой-то неосознанной до конца нашей общей вины.
Х. Троицкий, 2021 год
Литвишко М.И.
ПРОЗА
